Ничего ужаснее этого не было в жизни хоббита. Он оцепенел, не в силах двинуться, не в силах крикнуть; точно завороженный, он глядел на приближающееся нечто и отчетливо понимал, что это - конец, от которого спасения нет и быть не может. Просвета не было; все чувства умерли. В надвигавшемся не было ненависти - и от этого становилось еще хуже.

И тут словно молния внезапно пробила несокрушимую каменную кровлю, вспыхнув во мраке подземелья ослепительной зарницей. Это Хорнбори, шатаясь, шагнул-таки вперед - и кольцо сияло, словно маленькое солнце, на его правой руке. Оно лучилось и сверкало; Хорнбори шагал навстречу Мраку, и остальные словно сбросил с себя тяжкие путы неведомого заклятья. Все задрожало внутри у хоббита - он верил, что тьма отпустит и на сей раз, что они вырвутся из этих смертельных объятий!

Ответом были взметнувшиеся над головами тангаров топоры, и в тот же миг дунландцев сдавили с боков два выброшенных хирдом клина, и тут уже ничто не могло помешать работе гномов-копейщиков. Фолко видел, как покатилась назад дунландская пехота, густо устилая землю своими телами; небольшой, но отчаянный отряд храбрых горцев растаял словно первый снег, и хирд вновь качнулся вперед - добивать оставшихся пешцев врага. Тем временем арнорская конница, глубоко зайдя за спину ангмарскому войску, атаковала орков, еще держащихся у подножия холма, с двух сторон; и было видно, как рухнул их строй, как тяжелый клин окольчуженной конницы смял их латников, погнав остальных вместе с зелеными мечниками прямо на копья хирда; а другой отряд дружинников, повернув коней, обрушился на арбалетчиков, наседавших на гномов со спины. Увлеченные перестрелкой с гномами, ангмарцы слишком поздно заметили налетающую сомкнутым строем кавалерию, и в следующий миг воины Арнора показали, что значит их удар копьями.